В детском возрасте у детей наблюдается значительный скачок роста мозга. К шести годам их мозг уже составляет около 90-95% от объема взрослого человека. Но мозг все еще нуждается в серьезном ремоделировании, прежде чем он сможет функционировать как мозг взрослого человека.
Ремоделирование мозга интенсивно происходит в подростковом возрасте и продолжается до 25 лет. Некоторые изменения в мозге происходят до полового созревания, а некоторые продолжаются еще долгое время.
Изменения мозга зависят от возраста, опыта и гормональных изменений в период полового созревания. Таким образом, хотя мозг всех подростков развивается примерно одинаково в одно и то же время, между отдельными подростками есть различия.
theatlantic.com
Например, если ваш ребенок рано начал половое созревание, это может означать, что некоторые изменения в мозге вашего ребенка тоже начались рано. Так, что в подростковом и юношеском возрасте мозг претерпевает важные и захватывающие изменения, о которых ученые только недавно начали узнавать.
Например знаете ли вы почему взрослые часто не понимают подростков? Все в дело в особенности их работы мозга в период ремоделирования. Или знаете ли вы почему подростки более склонны к риску?
Мы в 1Gai.Ru собрали для вас научные факты о том, как работает мозг в подростковом возрасте.
Ученые раньше думали, что мозг практически полностью развит к моменту полового созревания. Но стало ясно, что это не так.
Кейт Штейн, детский психиатр, работающая в Оксфорде, рассказывает: «Мы привыкли полагать, что мозг по-настоящему пластичен только в детстве, однако было доказано, что именно подростковый возраст – наиболее интересное время».
«Наблюдается явное изменение интеллектуальных способностей, – говорит Стивен Вуд, профессор развития мозга подростков в Университете Бирмингема. – Вы особенно выигрываете в исполнительной функции – в таких вещах, как рабочая память, планирование и организация – и, конечно же, в масштабном росте социального когнитивного понимания».
Большинство экспертов сходятся во мнении, что юность начинается с полового созревания. Но у последнего нет четкого конца. «Люди говорят о принятии взрослых ролей и обязанностей, – говорит Вуд. – Это не очень помогает, потому что никто не понимает, что это значит».
«Если 400 лет назад вас отправляли на работу в возрасте 14 лет, означает ли это, что у вас взрослая роль? В 14 лет вы взрослый?»
Грубо говоря, понятно, что это длится дольше 20 лет. «Цитата, которую все используют в данной области, взята из шекспировской «Зимней сказки»: «Лучше бы люди, когда им уже исполнилось десять, но еще не стукнуло двадцать три, вовсе не имели возраста.
Лучше бы юность проспала свои годы, потому что нет у нее другой забавы, как делать бабам брюхо, оскорблять стариков, драться и красть»». Это показывает, говорит Вуд, что идея о начале двадцатых годов как части подросткового возраста восходит, по крайней мере, ко временам Шекспира.
По словам Штейн, разница между тем, что называют «мыслящим мозгом» и «чувствующим», наиболее заметна у подростков. Части мозга, участвующие в эмоциях («чувствующий мозг» – ваши лимбические, подкорковые, эмоциональные структуры и все такое), практически полностью сформировываются с наступлением половой зрелости, но части, ответственные за суждения и контроль, – «мыслящий мозг» – все еще развиваются.
«Ваша префронтальная кора полностью созревает только после подросткового возраста», – говорит она.
Getty Images
Химический состав мозга меняется так же, как и его структура. «Один из способов взглянуть на это, хотя и несколько упрощенный, – говорит Вуд, – состоит в том, что с началом полового созревания вы получаете всплеск половых гормонов, и это приводит к изменению нейрохимии».
«Меняется способ, которым дофамин (химическое «вознаграждение») высвобождается в мозге, меняется ваша эмоциональная чувствительность. Все это вызывает больше желания заниматься рисковыми видами деятельности, а достаточным, чтобы сопротивляться, когнитивным контролем вы еще не обладаете. Существует задержка между тем, что заставляет вас хотеть что-то делать, и тем, что позволяет вам сказать: «Нет, так нельзя»».
По словам профессора, это приводит к тому, что молодые люди часто делают рискованные или пугающие вещи. «Кто с наибольшей вероятностью выберет самый страшный аттракцион в развлекательном парке? Обычно это подростки. Кто чаще всего покупает фильмы ужасов? Опять же, подростки».
По его словам, такое поведение не ограничивается родом людским. «Вы наблюдаете повышенное рискованное поведение у приматов, у грызунов. Есть свидетельства того, что приматы-подростки, в частности, раскачиваются на высоте намного чаще и дольше, чем взрослые, а юные грызуны отваживаются бродить дальше от семейного гнезда».
Getty Images
Вуд говорит, что в экспериментах «молодые подростки в возрасте от 14 до 18 лет делали множество рискованных вещей, когда были со сверстниками» – гораздо больше, чем когда их никто не видел. Старшие подростки в возрасте от 19 до 22 лет и взрослые вели себя одинаково вне зависимости от того, наблюдали за ними или нет.
Исследователи сканировали мозг испытуемых во время экспериментов. Они обнаружили, что части мозга, участвующие в торможении и контроле, не становились более или менее активными, когда другие смотрели.
Но разделы мозга, участвующие в вознаграждении, а конкретно область мозга, известная как вентральное полосатое тело, действительно возбуждались, но только у младших подростков. «Предполагается, что риск в присутствии друзей приносит больше удовольствия», – заключает Вуд.
«Когда дети ходят в начальную школу, у них есть социальные навыки, но они довольно лабильны (неустойчивы, подвижны), – говорит Вуд. – И они счастливы общаться со взрослыми. Но когда становятся подростками, предпочитают проводить больше времени с определенной социальной группой из числа сверстников и менее склонны тратить время на разговоры со взрослыми».
Это ключевой период для установления социального статуса и иерархии. «Я думаю, что, став взрослыми, мы начинаем оценивать риски, – рассуждает Вуд. – Скажем, выбор в том, спрыгнуть с обрыва или нет. Впереди довольно долгий путь вниз, и хотя вы не знаете, что там, внизу, по крайней мере, понимаете, что вам может быть больно при ударе. Налицо явный физический риск».
«Но в то же время существует социальный риск. Если вы этого не сделаете, потеряете лицо перед людьми, которые вас подстрекают. И может быть, для вас социальный риск важнее – в таком случае предпочтительнее сломать ногу, чем быть изолированным от группы сверстников. А взрослые не видят социального риска, поэтому говорят: «Это странное поведение, в нем нет никакого смысла».
«Есть веские доказательства того, что половое созревание порождает изменение предпочтений к вечеру, – говорит Штейн. – Подростки предпочитают позже ложиться спать и просыпаться. Это нормально, что доказывают исследования на биологическом уровне».
Вуд соглашается: «В среднем и позднем подростковом возрасте дети не хотят спать до полуночи или часа ночи и, естественно, спят до 9-10 утра».
Проблема в том, что мы настаиваем, чтобы они жили по тому же расписанию, что и взрослые. «Большинство школ по-прежнему работают с 9:00 до 15:30, – говорит Вуд, – несмотря на то, что более позднее начало обучения ассоциируется с лучшими оценками и меньшим антиобщественным поведением».
По его словам, сдвинуть школьные часы несложно, но есть практические препятствия – например, родителям нужно отвозить детей в школу перед работой: «Это выглядит очевидным, но попытка реализовать подобный режим может быть действительно трудной задачей».
По словам Штейн, это приводит к тому, что многие молодые люди хронически недосыпают; проблема усугубляется из-за телефонов и социальных сетей. «Мы знаем, что сон крайне важен.
Его недостаток напрямую связан с ожирением, самоубийствами и поведенческими проблемами. А по подросткам наносится двойной удар, потому что область мозга, отвечающая за исполнительную функцию, которая у них все еще не развита полностью, к недосыпанию особенно восприимчива».
«Подростки, как правило, очень крепки физически, – утверждает Вуд. – В юном и молодом возрасте люди самые сильные».
«Они самые стойкие к голоду, яду, усталости и тому подобному. Классическим примером является алкоголь, который крыса-подросток переносит в гораздо большем количестве, чем взрослая особь. Я мог много пить и не спать всю ночь, когда был моложе. Теперь засыпаю от половины бутылки вина».
Тем не менее чем организм моложе, тем больше вреда наносит употребление алкоголя в долгосрочной перспективе: «Нейротоксические эффекты зависят от возраста, и чем вы моложе, тем больше вероятность, что алкоголь повредит, например, нервные клетки гиппокампа».
Более того, они гораздо менее восприимчивы к болезням. «Есть детские заболевания, очень специфические виды инфекций, травм или рака. И есть болезни старости – рак, сердечно-сосудистые заболевания, неврологические расстройства. Но молодые люди на пике здоровья. Физических заболеваний у них не так много – по большому счету, они практически не болеют».
По мнению Вуда, у молодых людей «очень, очень большая доля» проблем со здоровьем связана с психическими заболеваниями. «К 25 годам у 75% психических заболеваний уже есть начало. Они могут быть даже моложе. И почему так происходит, до сих пор не совсем понятно».
Отчасти этому могут способствовать проблемы развития или гены. Кроме того, подросткам и молодым людям приходится сталкиваться со множеством серьезных изменений в своей жизни. «Например, – говорит Вуд, – трудно переключиться между начальной и средней школой.
Ты превращаешься из самого старшего ученика, знающего, как все устроено, в самого младшего – ребенка, который еще ничего не знает». По его словам, мы не очень хорошо справляемся с подобными изменениями и в другие периоды нашей жизни: переезд, смена работы или окружения делает даже взрослых легко уязвимыми в плане психического здоровья.
«Исследованиям в области психики отводится важная роль в данный момент, и это действительно захватывающее поле деятельности, – говорит Штейн. – Все дело в поиске способов предотвращения проблем в дальнейшем».
«Подростковый период – это время постоянного стресса даже для самых стойких людей. Но многое можно смягчить, повысив устойчивость. Многое из того, чем мы занимаемся, направлено на помощь людям и их семьям, пытающимся справиться с эмоциональной суматохой подросткового возраста».
В собственном университете Вуда в Бирмингеме разработана специализированная система охраны психического здоровья молодежи, которая называется «Forward Thinking Birmingham». У благотворительной организации по охране психического здоровья Mind тоже есть интернет-ресурс для поддержки детей и молодежи.
кадр из фильма "Не грози Южному централу, попивая сок у себя в квартале"
«Мне было невероятно тяжело быть подростком, – вспоминает Штейн. – Я действительно ощущала себя во власти эмоций. Поэтому очень сочувствую подросткам – они демонизируются как группа».
Вуд подтверждает, что взрослые часто забывают собственные молодые годы. «Люди пишут комментарии типа «Рассудок у подростков? Звучит маловероятно!». Как будто в 25 лет в нашем мозгу срабатывает какой-то переключатель, стирающий воспоминания».
«Молодежь воспринимают, как какой-то инопланетный вид существ. На самом же деле то, что мы творим в подростковом возрасте, не сильно отличается от наших поступков в периоды детства и зрелости».
Tenor
«Подростки уникальны, – говорит Штейн. – У них невероятная чувствительность. Их эмоции и восприимчивость, то, как они чувствуют музыку, – это действительно потрясающее время. Если в этом возрасте они встретят учителя, способного по-настоящему понять их чувства и оценить творчество, этот период будет действительно плодотворным в плане самопознания и развития интереса к окружающему миру».
«Юношеские годы демонизируются, но это трамплин для реального роста и эмоционального понимания, даже если ваш мыслящий мозг не может угнаться за чувствами. Я часто говорю подросткам: «Не бойтесь своих эмоций. Если использовать их в правильном направлении, они приводят к чудесным вещам!».
Обложка: постер фильма "Сорокалетний девственник"
Источник статьи: Why Adults Just Don't Get Teenagers, According To Science