Фотография – загадочное искусство.
Нередко фотограф смотрит в видоискатель и видит один сюжет, а получив снимок – совершенно другую картину. Во всяком случае с иным подтекстом.
В истории фотографии было немало мастеров, которым удавалось передать в своих работах две реальности. Одна – зрительно доступная всем. Другая – скрытая под завесой видимого, зашифрованная, не сразу понятная. И оттого особенно привлекательная.
Почему? Потому что жизнь не поддается режиссуре. Ее материя настолько скоротечна и летуча, что ухватить, зацепить или зафиксировать самый выразительный, «говорящий» миг ее течения очень сложно.
Тем более в фотографии.
Одним из таких гениев спонтанной фотосъемки был француз Анри Картье-Брессон. Он создал новое направление: «уличная фотография».
Его слова: «Не переношу устраивать события и режиссировать. Это ужасно… Нельзя подделывать настоящее. Люблю правду и только правду показываю…»
Посмотрите нашу подборку, сделанную в наше время. Авторы этих снимков порой далеки от профессиональной фотографии. Их объединяет одно: непредсказуемость, естественность, отсутствие постановки. То, о чем говорил Карте-Брессон.
Отсюда многозначность фотографий, делающая их шедеврами.
Не сразу понятно, что перед нами вымытая до зеркального отражения задняя часть черного автомобиля. В ряби отражения видится не мыльная вода, а приближение инопланетного «Хищника» из соседних джунглей
Одна – наяву, озорная и бойкая на язык, в энергичном развороте показывает средний палец.
Другая – теневая, сосредоточенная и молчаливая, увлечена своей фотографической техникой
В этой не самой качественной с точки зрения фокуса фотографии есть своя история. Безмятежное в закатной красоте небо поделено пополам раздвоенным деревом, как будто задающим вопрос: куда, к чему стремиться?
К этому захолустью, сдавленному, как тисками, унылыми постройками? К этому огороженному и безнадежному пустырю, где оставлены чья-то машина и мотоцикл, валяются брошенные палеты и мусор, бродят какие-то куры или гуси?
Или есть иная дорога – к другой, более свободной и яркой жизни, обещанной переливами розовой лазури вечерних облаков?
Коты – ведуны, все понимают, только сказать не могут.
Для них мешок с кормом – как для кого-то мешок с золотом. Котовье желание настолько явное, что упаковка с кормом принимает обличье знакомой мордочки с ушами, вставшей на задние лапы: покормите меня!
И здесь солнце являет собой роль рассказчика-комментатора. В этом месте так все непререкаемо чисто и стерильно, настолько все правильно организовано, что ни одна соринка не минует своего мусорного ведра. Над ними даже приклеены указатели – для пущей наглядности.
И пятно света, с его простой и безыскусной формой на дверце шкафа, тоже своего рода указатель.
Небо наоборот
Два существа: один, настоящий – жираф-детеныш. Второй, воображаемый – сказочный единорог.
В предметах порой проявляется скрытая сущность, неизвестная поначалу. Этот мирный и уютный с виду красный светильник, похоже, затевает нечто зловещее. Посмотрите, какой кровавый оскал проступает на его корпусе. Причем игра отражений поддержана справа, где светильник как будто двоится в кусочке зеркала.
Поистине нас окружает двусмысленный мир зеркал
По вечерам над городом вспыхивают не только звезды. Небо обретает плоть и твердь, оно становится материально осязаемым.
А вы не верили…
К сожалению (или к счастью), только иллюзия
Действительно, отличный день, когда все спорится и складывается.
Даже у этого грузовика, тень от кузова которого высвечивает нам свой Hi
Хотя снимок похож на постановочный, тем не менее аплодируем меткому глазу и изобретательности его автора
Как будто кадр «ставили» верховные силы-покровители собак. Особенно лабрадоров, невероятно добрых, дружелюбных, всегда готовых помочь.
Они все время там, где человек
Как продолжение описания к предыдущей картинке
Почему-то никто не замечает маленькую серебристую тарелку высоко в небе, над центром огромного квадрата, установленного ею над современным городом. Может быть, разгадка в этом объекте?
Или снова загадка?
Одна – без тени, полностью прозрачная, отчего контур блюдца замыкает круг, невзирая на бестелесную керамику.
Вторая – в отдалении, над первой, размыта, как бы тáя от обжигающего напитка.
Еще одно доказательство тверди небес, царствующих над обыденным мирком этого захолустья